Ученики и соратники Л.В. Киренского
Дрокин Александр Иванович
А.И. Дрокин родился в январе 1923 года в Красноярске, в семье рабочих. Его родители выходцы из деревни Дрокино, расположенной в пригороде Красноярска. До Октябрьской революции родители крестьянствовали, а после революции переехали в город и работали на государственных предприятиях. Отец Иван Ананьевич Дрокин, призванный в армию в 1942-ом, погиб на Ленинградском фронте в том же году.
В 1940 году Александр окончил 21-ю Красноярскую школу и поступил в педагогический институт на физико-математический факультет, в сентябре 1941 года со второго курса был призван в армию. Летчиком-перегонщиком прокладывал с друзьями красноярскую воздушную трассу «Аляска-Сибирь», перегонял американские самолеты через таежные просторы Чукотки и Западной Сибири. Нелегкая, опасная была трасса, билась техника, гибли летчики, было много наград, но писать об этих перегонах начали только в 80- годах прошлого века. Позже Дрокин участвовал в боях I Украинского фронта. Он награжден медалью «За победу над Германией».
Демобилизовавшись в 1946 году, продолжил образование в пединституте. Будучи еще студентом, начинает свою педагогическую работу в школе рабочей молодежи № 1 в Красноярске. После окончания института два года работает ассистентом на кафедре физики Сибирского лесотехнического института, затем в качестве преподавателя приходит работать в Красноярский педагогический институт, успешно совмещает научно-педагогическую деятельность с общественной работой. Много работает со студентами. В 1949 году на физико-математическом факультете было создано научное студенческое общество (НСО). В 1951 году Александр Иванович поступил в аспирантуру, и сразу же был избран председателем этого общества, руководил которым многие годы. В 1954 году под руководством Л.В. Киренского защищает кандидатскую диссертацию на тему: «Исследование температурного магнитного гистерезиса никеля методом автоматической фотозаписи». Диссертационная работа посвящена исследованию мало изученного в то время явления - температурного магнитного гистерезиса. Им разработана оригинальная методика, с помощью которой исследуемое явление и температура образца автоматически фиксировались на фотопленку. Эта методика применялась и в последующих его работах.
Защита диссертации состоялась в Московском областном педагогическом институте и прошла успешно. После защиты Александр Иванович продолжает работать на кафедре физики в Красноярском педагогическом институте. Исследования тех лет связаны, в том числе, и с вопросами технической кривой намагничивания ферромагнетиков, в области ее необратимой части. Опубликованные им работы посвящены вопросам методики исследования на астатическом магнитометре, влиянию способа размагничивания образца на температурную зависимость намагниченности в области процесса смещения границ. В работах по температурному и вращательному гистерезису в ферромагнетиках, накоплен большой экспериментальный материал, по гистерезисным явлениям, как намагниченности, так и четных эффектов. В части работ исследована зависимость температурного магнитного гистерезиса от сжатия для ферромагнетиков с отрицательной магнитострикцией и от растяжения для ферромагнетиков с положительной магнитострикцией. В феврале 1957 года на VI конференции по ультраакустике в Москве Дрокиным была доложена интересная работа по влиянию на магнитные свойства никеля быстропеременных напряжений.
А.И. Дрокин на занятиях со студентами
После запуска в Советском Союзе искусственного спутника Земли, по решению Астрономического совета Академии наук СССР при Красноярском пединституте была открыта Станция наблюдения искусственных спутников. Руководителем ее был назначен доцент кафедры физики В.Д. Дылгеров. Осуществляли наблюдения группа преподавателей и студентов. Среди самых активных преподавателей был Александр Иванович, им затрачено много труда и сил по организации службы станции и подготовке студентов для этой работы. С ним было интересно работать и, поэтому не было отбоя от желающих заниматься этим интересным делом. Все наблюдения велись, естественно, ночью, студенты разных курсов, с большим удовольствием участвовали в ночных дежурствах, и писали отчеты об увиденном. Нужно отметить, что занятия пропускать при этом не позволялось и после ночного дежурства все шли на лекции. На основании проведенной под руководством Дрокина работы студентов и преподавателей, опубликована брошюра «Методы наблюдения искусственных спутников Земли». За эту деятельность некоторые преподаватели и студенты, среди них и Александр Иванович, награждены Почетной грамотой Министерства просвещения РСФСР и Астрономического совета Академии наук СССР и значком «Участник Международного геофизического года».
В 1957 году за успешную работу по подготовке кадров народного образования Александр Иванович был награжден Почетной грамотой Министерства просвещения РСФСР. За годы преподавания в пединституте он достаточно часто возглавлял работу студентов на освоении целинных и залежных земель, за что был награжден медалью «За освоение целинных и залежных земель».
Когда был организован в Красноярске Институт физики АН СССР, Александр Иванович начинает работать в нем по совместительству старшим научным сотрудником, не оставляя работу в педагогическом институте, где он читает курсы лекции по общей физике, электротехнике, астрономии, истории физики. В этот период в Институте физики он возглавляет группу магнитометрии в лаборатории физики магнитных явлений, которой руководил Киренский.
В апреле 1959 г. появился Проект постановления Президиума АН СССР о ликвидации отставания (от США, Франции, Голландии) в области исследования ферритов. «Предусмотреть в планах научно-исследовательских работ на 1960 год развертывание исследований по ферритам» - было сказано в нем. Проект был прислан на согласование и Киренский направил в Президиум письмо с предложением о целесообразности «…создать в Институте физики СО АН СССР Лабораторию по ферромагнитным полупроводникам. В связи с этим, Сибирскому отделению предусмотреть строительство специального лабораторного комплекса в комплексе зданий Института физики». После принятия Постановления в Институте физики был составлен план мероприятий, в котором первым пунктом значилось: «В соответствии с Постановлением Президиума АН СССР от 29 мая 1959 года № 373 начать подготовку к исследованиям по ферритам. Включить эти работы в план 1960 года. Группу старшего научного сотрудника А.И. Дрокина переключить на исследования ферритов, ограничив работы по термомагнитному гистерезису. Для более глубокого изучения ферромагнитных свойств и практического выхода исследований, считать целесообразным в соответствии с утвержденной структурой, приступить к организации Лаборатории магнитных материалов».
Это было непростое время для Александра Ивановича. Нужно было все создать с нуля. Не было помещений, ставок, образцов, его исследовательская группа была малочисленной. Это было время командировок в институты и научные учреждения, где уже велись работы по ферритам. Институту физики предложено было заняться технологией и изучением физико-химических свойств ферритов. План мероприятий был утвержден Ученым советом в июне 1959 года, а уже в октябре того же года Дрокин представляет доклад, в котором много внимания уделяет выводам 3-го Всесоюзного совещания по ферритам, которое прошло в июне 1959 года в Минске. В решении совещания сказано, что «…несмотря на научные и технические успехи, положение с разработкой ферритов и их производством является неудовлетворительным. Необходимо коренное улучшение сложившегося положения, значительное увеличение числа и объема исследований по ферритам, значительное расширение производства ферритов, улучшение качества ассортимента. Необходима срочная разработка технических требований, как к исходным материалам, так и к готовой продукции…». Понятно, что задача, поставленная АН СССР, была непростой. Он докладывает о том, что уже сделано за это время. Так научные сотрудники Дрокин, М.К. Савченко, Р.П. Смолин приняли участие в работе 3-го Всесоюзного совещания по ферритам, Дрокин и Смолин ознакомились с технологией изготовления ферритов и исследованиями их свойств в ряде институтов и научных учреждений Москвы, Ленинграда, Минска, Свердловска, а также изучили имеющуюся в библиотеке им. В.И. Ленина литературу. Кроме того, К.С.Александров и Смолин присутствовали на координационном совещании по ферритам в институте Кристаллографии АН СССР. Представитель группы рентгеноструктурного анализа ознакомился в Институте полупроводников АН СССР с работами по рентгеноструктурному анализу ферритов. До прибытия оборудования и материалов, и предоставления помещений, развернута работа по исследованию свойств ферритов в помещениях, любезно предоставленных, другими учреждениями города. В докладе были перечислены основные проблемы, которые придется решать в первую очередь, представлена структура развития исследований и сделан обзор имеющейся литературы. Доклад был переплетен, и с большим трудом размножен. В заключение сказано: «Настоящий обзор дает лишь общее представление о ферритах и о современном состоянии науки в их изучении. Можно считать цель достигнутой, если знакомство с материалами доклада и перечнем литературы, указанной в нем, принесет на первых порах пользу работникам лабораторий, начинающим работать в области технологии изготовления и изучения свойств ферритов…». В обзоре процитировано 212 научных работ.
Как следует из архивных материалов, создание лаборатории магнитных материалов шло сложно, но в мае 1964 года лаборатория была создана, и Александр Иванович был избран ее заведующим. В лаборатории на протяжении последующих лет успешно проводились работы по синтезу монокристаллов ферритов, изучению их механических, магнитных, электрических и СВЧ свойств, поиску возможностей их использования в технике.
Александр Иванович к этому времени являлся уже известным ученым-магнитологом. Его работы по температурному магнитному гистерезису ферромагнетиков и ферритов, по вращательному гистерезису, изучение влияния внешних воздействий (полей, температур, механических постоянных и переменных напряжений) на магнитные и электрические параметры ферромагнетиков и ферритов, доменной структуры и ее динамики, граничных слоев между доменами, представляли большой интерес для теории, эксплуатации магнитных материалов и технологии. Исследования, проводимые Дрокиным, были широко известны в Советском Союзе и за его пределами. Он являлся автором 67 работ, опубликованных в центральных физических журналах страны, научных сборниках статей и в монографии «Температурный магнитный гистерезис ферромагнетиков и ферритов».
Но еще ранее, чем была организована лаборатория, в июле 1960 года Александра Ивановича назначают заместителем директора института по науке и поручают ему курировать вопросы: капитального строительства, выполнение плана исследовательских работ, лаборатории физики магнитных явлений и кристаллофизики, связь с Городским комитетом КПСС и финансовые вопросы.
Это снова не простое для него время. Но как, вспоминает Юрий Владимирович Захаров, его доброты хватала на всех и на все: «В то время я работал ученым секретарем Института физики и делил с Александром Ивановичем один кабинет. И сейчас вспоминаю, как вместе с клубами дыма от его непрерывных папирос меня окутывали волны его дружелюбия и доброты. Они всегда распространялись вокруг него и покрывали многих людей. Его доброта проявлялась и по отношению к будущему – в том, как он сохранял для будущего память о прошлом…».
Поручили курировать капитальное строительство. К этому времени была выбрана уже площадка для строительства Академгородка, разрабатывался план строительства институтов и жилого массива, и проблем с началом строительства и тем более с его завершением была масса. В подтверждение слов о трудностях, связанных со строительством городка, в том числе, и для заместителя директора института, представляем всего один документ. Это письмо Дрокина Киренскому в санаторий, где Леонид Васильевич отдыхал. Письмо представлено без редакционной правки.
9.09.63 г.
От заместителя директора института Александра Ивановича Дрокина.
Здравствуйте, дорогой Леонид Васильевич!
Письмо Ваше получил и сразу же пишу ответ, т.к. после Вашего отъезда произошло много событий и Вы должны быть в курсе их, что¬бы на обратном пути могли действовать в Москве.
События начали развертываться очень быстро с того момента, как еще затихал в небе гул Вашего самолета. Как только мы Вас проводили, мне через пару часов позвонил Трофимов и сообщи о том, что Главк корректирует план и включает нам строительно-монтажных работ всего на 1.200 тысяч. Я на следующий день пошел в главк к начальнику производственного отдела Кулешову. Показал ему письмо Зверева (копию), в котором он дал согласие взять все отпускаемые нам деньги. Тогда Кулешов уперся в то, что это было бы сделано при наличии у нас к I сентября всей документации. Тогда я пошел к Абовскому (главный инженер главка), он тоже стал прижимать отсутствием документации. Аргумент веский и к Колину идти нельзя. Я заверял его, что документация будет на столе I сентября, но это не убедило. Тогда Трофимов связался с Кузнецовым, и последний дал из Новосибирска телеграмму о том, что вся документация выслана нам 28 августа. С этой телеграммой мы пошли в Трест Жилстрой 2, и там, в предварительном плане, согласовали всю сумму. После этого я снова пошел в Главстрой, сказал Кулешову, что Жилстрой берет наши финансы и документация будет. Он ответил, что когда она будет, тогда и состоится разговор, а пока останется все как есть. Я поговорил еще и со Зверевым Борисом Михайловичем, он успокоил, что все равно этот план будет еще согласовываться в крайкоме. Колин в это время был в Ачинске, а Гаврилов не принимал.
Первого приехал Кузнецов, привез с собой документацию на дома и мехмастерские и новые формы титульных списков, без которых в главке нечего делать. Второго и третьего он составлял титулы, а Трофимов выбивал в Водоканалпроекте документацию на водопровод. Четвертого все было готово, и мы с Кузнецовым отправились в трест, сдали документацию и пошли в главк.
Кулешов снова уперся в документацию, он не получил ее к I сент. Мы ответили, что первого был выходной, а сейчас вся документация в тресте, не поверил, позвонил, там ответили, что она у них, но не просматривалась. И начались просмотры и прицепки. Например, дома даны в монолитных фундаментах, а город строит сборный железобетон; водопровод дан лишь наш участок, а весь будет не раньше января и т.д. и т.п. Велел все согласовать с трестом. Начал действовать Борис Николаевич. В тресте товарищ, ведающий документацией, уперся и ни в какую, но на следующий день ушел в отпуск, а вместо него пришел ИО. Его удалось убедить, что пока пусть примет документацию такую, как есть, что потом мы переделаем фундаменты, это несложно, а пока нельзя задерживать, иначе не получим всех, отпускаемых УКСОМ денег. Подписал. С его легкой руки подписали и остальные, только один составил акт о том, что документы даны не на весь водопровод, а это значит нельзя планировать завершенку. Ну, это уже не беда, если из плана выбросят только штукатурку оконченных зданий, сумма будет небольшая.
В это время приехал Колин, я с ним говорил. Он сказал, чтобы пока все решали в низах, а когда будут рассматривать в Крайкоме, он будет настаивать, чтобы запланировали всю сумму.
Затем мы с Кузнецовым снова пошли в Главк. Сказали, что вопрос с трестом урегулирован, попросили изменить сумму в сторону увеличения и подписать согласование титула, т.к. мы должны его отправить к 5-му в УКС. Это, конечно хитрость, но это необходимо было сделать, пока из треста не пришел злополучный акт. Сейчас все пока стабилизировалось. Но вопрос еще не закончен, хотя согласовать титул удалось. Поскорее бы уехали с планом в Москву.
Не успела закончиться эта борьба, как наступила, другая, еще более неприятная. Письма Юрченко начали проявлять себя раньше, чем Вы предполагали.
Позавчера меня по телефону предупредил Кудрявцев о том, что в отдел архитектуры приехал представитель Госстроя РСФСР тов. Афанасьев Алексей Михайлович по поводу жалобы на нас о том, что мы незаконно строимся в зеленой зоне. Я попросил его, чтобы он меня предупредил, если они без меня поедут на нашу стройку. Дело осложнилось тем, что Вы с Белоносовым и другими гостями за два месяца израсходовали квартальный бензин и нам сейчас не дают бензину. Лундин просил, чтобы дали в счет четвертого квартала, но я отговорил его, т.к. он едет в отпуск, а я обойдусь своей машиной. Иначе мы останемся без транспорта осенью. Так и сделали, а в моей машине получился прокол колеса. Я быстро вызвал шоферов, распорядился поставить запаску и приготовить машину, а сам стал ждать у телефона. Минут через двадцать снова позвонил Кудрявцев (он не уважает Юрченко и стоит на нашей стороне) и сказал, что они поехали на нашу площадку. Я вызвал Гительзона, Лундина и Терскова и мы все вместе устремились на стройку и приехали раньше них. Все появились там минут через пять после нас, и получилось естественно - мы на стройке. Я подошел, поздоровался с главным архитектором (Руцким Юлием Абрамовичем), он познакомил меня с Афанасъевым. Там были еще несколько человек (от охраны лесов, строители и др.) Я представил им Лундина, Терскова и Гительзона, стали рассматривать генплан, который им дал Юрченко. Это самый первый вариант. На новом плане котельная ближе к гаражу, магнитометрический павильон повернут на 90°, виварий называется мехмастерскими. Представитель возмутился - почему строят не по плану. Я объяснил, что план уточнялся по пожеланиям горисполкома, что это все согласовывалось и у строителей есть новая документация, она есть и в дирекции строительства. (Кузнецова не было, он утрясал дела в главке). Юрченко воспылал гневом, что новый план не согласован с ними и пригрозил на завтра же прекратить финансирование. Однако у него ничего не вышло, т.к. уже вечером на нашем экземпляре была поставлена печать главного архитектора о согласовании, и Кудрявцев в пику Юрченко подписал согласование задним числом. Как не странно это было сделано при главном архитекторе, он не возразил, более того, почему-то оказался на нашей стороне, и говорил представителю, что коль стройка идет, и это совершившийся факт, ее надо заканчивать, хотя это ошибка.
Афанасьев прошел к прорабу, попросил документацию, просмотрел ее. Сделал ряд деловых замечаний, поругал за некоторые недостатки, например, за кирпичную колонну у загрузочного помещения котельной - но так предусматривает проект. Спросил у меня, почему мы строим жилье не в городе, а вблизи институтов. Мы все четверо принялись убеждать его в том, что это совершенно необходимо, что ученые не могут ограничиваться семи часовым рабочим днем. Но это его не убедило, считает, что институты можно вынести в любое место, даже в район биостанции, чаще пускать автобусы и все будет в порядке. Затем спросил, по чьему разрешению мы строим. Я ответил, что были соответствующие постановления Правительства, копии которых есть в дирекции строительства. Тогда было велено принести документы и переписку по строительству к 16 часам в отдел главного архитектора. Они уехали, а я, Лундин и Терсков удачно попали на прием к Гаврилову. Я ему все рассказал. Гаврилов попросил меня зайти к Исаеву и предупредить его, чтобы в случае, если Афанасьев придет к нему, не принималось бы каких-либо решений об отмене старых решений, иначе впоследствии будет труднее что-либо предпринимать. Но в этот день к Исаеву попасть не удалось. С Кузнецовым мы подобрали документацию и я, Лундин и Кузнецов пришли к 4 часам к главному архитектору. Там оказался и Юрченко.
Афанасьев сказал, что он приехал в Красноярск, чтобы разобраться с жалобой трудящихся нашего города на незакон¬ное строительство институтов на Афонтовой горе, ознакомиться со всей документацией и сделать соответствующие выводы, которые будут доложены в Госстрое КЖР. Я сделал удивленное лицо и сказал, что красноярцы рады, что в их городе строится Академгородок, и приветствуют развитие сибирской науки, высказал мнение, что жалоба написана не трудящимися Красноярска, а вероятнее всего Юрченко. Последний соскочил со своего места, покраснел, глаза налились кровью и, как обычно, стал не говорить, а кричать, что лес будет уничтожен, что в лесе он понимает лучше Жукова, хотя и не профессор. Пусть мол, попробует Жуков развести свои дендропарки около алюминиевого завода. Я его прервал, сказав, что разговариваю не с ним, а с представителем Госстроя. Тогда он выскочил за дверь, хлопнув ею, и у нас начался деловой разговор. Но странное дело, представитель Госстроя имеет мнение, направленное против строительства комплекса на горе, более того он даже думает, что если институты переведут в Новосибирск или в Иркутск, то это небольшая потеря для Красноярска, а для науки возможно и выигрыш. Переубедить его, даже при поддержке Кудрявцева и Руцкого не удалось. После этого он стал тщательно проверять бумаги и снимать копии с различных постановлений, записывая себе пункты, где выявляются наши старые ошибки и недоделки. Например, почему после выделения нам земли горсоветом не было утверждения в Совете Министров, хотя в постановлении горсовета сказано о том, что это должно быть согласовано. Борис Николаевич ответил, что это должен был сделать горсовет, а не Кузнецов; почему строительство не согласовывалось с нашими лесниками. На это мы отвечаем – потому, что строительство идет на безлесной площадке, что же касается порубки нескольких деревьев, то это согласовано и имеются порубочные билеты. Ну и.т.д., короче он написал 15 пунктов, и дело повел к тому, возможно ли закрыть строительство. Очевидно, сказывается силь¬ное влияние Юрченко. Они везде ходят парой и, возможно даже, что он остановился у него. На следующий день он велел Кузнецову принести не¬которые недостающие документы в краевой отдел архитектуры. Я спросил его, будет ли он в краевых организациях. Он ответил, что вероятно да. Но когда – не сказал.
Я попросил Бориса Николаевича, когда на следующий день он принесет до¬кументы, поговорить с ним по душам в спокойной обстановке, убедить что все делалось не случайно, а разумно. А сам стал думать, что можно предпринять. Ведь нависла угроза, что его информация в Госстрое РСФСР будет односторонней. Это было в 9 часов вечера. Т.к. товарищ приехал темпераментный, хотя и пожилой, то нервы после такого дня у меня, конечно, были напряжены. И я решил сделать так: написать ему письмо, что думают по этому поводу наши ученые, а копию послать в Москву. К 4 часам ночи письмо было готово. Оно было написано не в стиле письма Турецкому султану, но резко и твердо, в расчете нанести удар по Юрченко и как-то защитить стройку. Я понимал, что его надо (письмо) сгладить и отшлифовать, но не настолько, чтобы оно после гладило, а не царапало. Днем был созван Ученый совет с приглаше¬нием Баженова и Белоносова. На нем я рассказал обстановку и зачитал проект письма. В основном письмо было одобрено, создали комиссию для его отработки. Основные мысли сохранились, хотя оно стало и менее зубастым. Но это и правильно, а то можно чересчур задеть самолюбие проверяющего и навредить делу. Сегодня письмо все подписали (кроме Белоносова – улетел в Москву, за него подписал Габуда). Посылаю Вам копию этого письма, другие отправляю в Госстрой РСФСР, и Колину.
Сегодня Афанасьев меня не принял, велел звонить завтра утром. Но я не рассчитываю на изменение его позиций. Знаю, что он продол¬жает вести дело к прекращению строительства. Знаю и то, чем он сейчас занимается. Он продолжает собирать документы, которые могли бы способствовать свертыванию стройки.
Что принесет нам день грядущий, пока не знаю. Я описал Вам по¬ложение дел в главном вопросе. Описал подробно, т.к. Вы должны знать обо всем и возможно предпринять некоторые меры в Моск¬ве у Келдыша и в Госстрое РСФСР. Как закончатся события, сообщу позднее.
В остальном жизнь идет своим чередом. Меня с трудом хватает на все, свободного времени почти нет. Тем более что райком мобилизовал Лейзаренко и назначил его начальником штаба по уборочной, а возглавляет штаб сам Пацкевич. Меня не предупредили об этом, 3 дня Лейзаренко не являлся в институт, а ездил по полям, когда я узнал об этом, то позвонил Пацкевичу и сказал, что увольняю Лейзаренко за прогул, что такая «мобилизация» не законна и является угрозой в подготовке института и биостанции к зиме. Он очень извинялся, что меня не предупредили, сказал, что он за это уже наказал работников своих отделов, но с месяц как-то надо выходить из положения. Договорились на том, что с 14 до 16 часов Лейзаренко работает в институте. Сегодня я ему уже сделал замечание, что он ушел в райком без 15 четыре. Так, что приходится мне заботиться и о перечислении денег за лесоматериал, и за его перевозку на биостанцию, т.к. Сафронов не может нанять нигде транспорт – все мобилизовано, и посылать туда электриков, и звонить о квартирах. Кстати о квартирах. Последнее время звоню все Суворовой. Есть информация, что она болеет, но сегодня Гительзон сказал, что она якобы арестована за взятку. Никто ничего не знает. Т.к. у меня не хватает времени физически, то в борьбу за выселение из соседнего дома подключил Терскова и Гительзона. Они прошлись по всем инстанциям, и, кажется, добились положительных результатов. Были у «самого» Юрченко, но не говорили, что они из нашего института. Дом принят без магазина, на днях людей пере¬селят. Лундин эти дни занимался вопросом моей бывшей квартиры. Был на исполкоме, решилось положительно. Сейчас хорошо бы ему с Лейзаренко провести переселение, но ни Лейзаренко, ни машины нет, не знаю, успеет ли он закончить это дело за 3 дня. 13 он уезжает на курорт, вроде жена достала курсовку. Еще он занимался отправкой Тарасенко в Москву, в сопровождении жены. Из фонда дирекции мы вы¬делили им 100 руб., и через Гаврилова добились, что его устроят в больницу для быстрой операции на мозге.
Помаленьку прибывают молодые специалисты, до освобождения общежития помещаю их, где придется, пытался в партбюро - Воловенко уперся, пытался к Власову, в комнаты,где строится электромагнит, опять Воловенко упирается, говорит, что в одном доме со спецчастью нельзя. Куда их девать не знаю. Правда выход нашел, пока с согласия Белоносова размещаю их в его квартире, но с условием, если кто приедет, то они сразу освобождают помещение.
Золотухинцы, Марат Николаевич - в Иркутске. С 12 начинаю экзамены в аспирантуру. Послезавтра начинаем копать картофель, выделили 9 га, а в институте народу раз, два и обчелся. Все лысые да седые. Вот и крутись, как хочешь. Вот сюда я и решил подключить Соловейко. Сегодня он уже ездил размечать землю.
Прошу извинить меня за столь обширное письмо, я знаю, что это не в пользу здоровью отдыхающего, но мне кажется, Вам надо быть полностью в курсе дела, поэтому основные события я Вам и изложил. В будущем постараюсь быть кратким.
В городе все по-старому, только нет в продаже курева и огромные очереди за хлебом. Мяса, молока и прочего полно, мясозаготовки выполняются интенсивно, т.к. кормить скота нечем – на полях трава сгорела, а в тайге сгнила дождливой осенью. Поэтому годовые заготовки прове¬дут за осень.
Очередь за хлебом в райкоме объяснили тем, что хотя лимит на город и не уменьшился, но люди стали брать в магазинах больше хлеба, узнав о каком-то решении, об экономии хлебных запасов. Надо думать это временное явление. Осенью трудности бывали и раньше, правда, не в таком масштабе. Хоть мука была в магазинах, вермишель и крупы. Ну, ничего, это, наверное, у снабженцев что-то не в порядке.
Пока до свидания. Желаю Вам хорошо отдохнуть, покупаться в море, загореть, набраться сил для дальнейшей борьбы, а после отпуска принять нужные контрмеры в Москве.
Будьте здоровы. Не обращайте внимания на опечатки, читать нет времени, пишу с ходу.
С искренним уважением Ваш
В декабре 1966 года Александр Иванович успешно защищает на физическом факультете МГУ докторскую диссертацию на тему «Магнитоструктурные превращения в ферритах». Он не только хороший организатор, но и знающий теорию экспериментатор. Под его руководством создан ряд оригинальных установок и устройств (астатический фотозаписывающий магнитометр, установка по одновременному наблюдению доменной структуры магнитооптическим методом и измерению намагниченности, установка по наблюдению доменной структуры с изменением температуры методом электронно-теневых проекций, устройство для изучения динамики доменной структуры во вращающихся магнитных полях). Некоторые рекомендации Дрокина, выданные на основе научных исследований, внедрялись в практику. Например, новый метод компенсации и контроля вертикальных составляющих магнитного поля Земли при исследованиях на вертикальном астатическом магнитометре, новый способ обкатки ферритовых сфер, оптимальные цепи связи трансфлюксоров. Комитетом по делам изобретений и открытий при Совете Министров СССР Дрокину выданы семь авторских свидетельств на изобретение ферритовых элементов для логических схем. Помимо работ, определяющих основной профиль работы, им выполнялись и другие исследования. Несколько статей было опубликовано по влиянию ультразвуковых воздействий на рост растений.
14 января 1969 года в городском театре музыкальной комедии на торжественном открытии Красноярского университета (он был создан на базе Красноярского филиала Новосибирского университета), его первый ректор Александр Иванович Дрокин – ученик и один из ближайших соратников Киренского – принимал поздравления, приветственные адреса, памятные сувениры. Произносились торжественные речи, говорилось о целях и задачах нового вуза, о перспективах его развития, о людях трудом и стараниями которых жила, крепла идея создания университета в Красноярске. Почти каждый выступающий называл имя Киренского.
Период с 1969 по середину 1970 годов условно называют временем становления университета. В эти годы корректируется его структура, модернизируются факультеты, уточняются цели и задачи их деятельности, изыскиваются пути улучшения материальной базы. Первому ректору довелось руководить университетом шесть лет. При его непосредственном участии были разработаны Устав КГУ, важнейшие нормативные документы, составлен план размещения комплекса будущих университетских новостроек. Александр Иванович стал своеобразным первым историографом молодого вуза, аккуратно собиравшим ежегодно альбомы с документами и фотографиями о достижениях коллектива университета. Как уже отмечалось в воспоминаниях Захарова, Александр Иванович сохранял для будущего память о прошлом. Им собственноручно сделан альбом, посвященный истории становления Красноярского университета. В этом альбоме была брошюра в 19 страниц – проспект развития университета, составленный Дрокиным и изданный в ноябре 1968 года тиражом в 25 экземпляров для служебных целей. К открытию университета его первый ректор имел подробный план развития, и много из этого плана реализовалось сразу, многое - позже. Руководство КГУ взяло курс на стабилизацию работы вуза и превращение его в типичный образовательный центр. Соответственно этому была скорректирована структура факультетов, изменена система идеологических кафедр, были определены особые права парторганизации КПСС, комсомольских и профсоюзных органов. Предполагалось широко использовать систему кураторства. Тогдашнее университетское руководство понимало ситуацию в стране. И его усилия по созданию традиционных, для той советской высшей школы, образовательных и воспитательных структур были разумны и профессиональны. Сейчас можно уверенно говорить, что выполнена главная задача плана Александра Ивановича – университет стал центром подготовки научных и научно- педагогических кадров в крае. Недаром он стал ядром создания Сибирского федерального университета.
В 1975 году Александр Иванович по состоянию здоровья переехал в Симферополь и снова выступил в роли пионера – в Симферопольском университете основал Крымскую магнитную школу. В этом же году там была открыта кафедра экспериментальной физики, ее основателем и первым заведующим стал Дрокин. По прибытии его в Крым с группой учеников и сотрудников по Институту физики СО АН СССР (И.К. Пухов, В.Н. Щербаков, В.Н.Селезнев, а позднее Н.А. Сергеев и В.Н. Бержанский), а также коллег из Томска, на кафедре открывается подготовка физиков по специальности «Физика магнитных явлений». На кафедре развивались новые перспективные научные направления: магнитные полупроводники, технология цилиндрических магнитных доменов и др. В 1976 году была организована лаборатория тонких магнитных пленок, а в 1979 – сектор Физического института АН СССР, затем создан научно-исследовательский институт функциональной микроэлектроники, а в 1981 – конструкторское бюро. На базе этих научных учреждений Александр Иванович впервые в Крыму организовал учебно-научно-производственное объединение. Кафедра экспериментальной физики, которой он руководил, выпускает аспирантов, выпускники кафедры демонстрируют не только хорошие знания и умения, но и прекрасные деловые качества, которые они получили, проходя обучение в Крымской магнитной школе. Об этом писалось в газете Симферопольского университета (за 21 января 1993 года) в статье, посвященной 70-летию Дрокина.
В центре А.И. Дрокин
Но годы и болезнь неотвратимы. Его, казалось бы, неиссякаемая энергия иссякла. Александр Иванович поблагодарил друзей, как он сказал, «за поздравления с, видимо, последним юбилеем», в июле 1993 года его не стало. Это был большой человек не только относительно своего роста, около двух метров, но и человек большой души, человек с большой буквы, сумевший и успевший в своей жизни многие дела начать и их завершить! Он оставил наследство - его сын Николай Александрович Дрокин доктор физико-математических наук, окончил Красноярский государственный университет, работает в Институте физики СО АН СССР, у истоков которых стоял отец.
Красноярск. 2009 год
|