Нелегок был путь в науку мальчика из деревни Амга. Но в конце жизни Леонид Васильевич Киренский был увенчан, кажется, всеми возможными для ученого в Советском Союзе отличиями — академик, Герой труда, депутат Верховного Совета. Что же он успел сделать?

В короткой статье невозможно дать серьезный анализ его научных результатов и осуществленных им проектов развития науки. Если говорить в общем, то академиком Киренским получены фундаментальные результаты по физике магнетизма: установлена температурная зависимость констант магнитной анизотропии для ферро- и ферримагнетизма; развит закон приближения к насыщению с учетом диффузно рассеянных и линейно направленных напряжений, а также с учетом констант высших порядков; впервые разработаны методы, позволяющие проводить исследования динамики доменной структуры в широком интервале температур; открыт процесс перестройки доменной структуры; создана уникальная аппаратура, позволившая установить закономерности скачкообразного перемагничивания; разработаны методы получения монокристаллических магнитных пленок ферромагнитных металлов и их сплавов; проведены широкие исследования физических свойств магнитных пленок: их доменной структуры и субструктуры в зависимости от различных внешних воздействий; обнаружены новые явления в области высоких и сверхвысоких частот, что представляет большую ценность для техники СВЧ.

Под руководством академика Л. Киренского и его учеников в Красноярске было развито оригинальное направление в биофизике сложных систем — параметрическое управление биосинтезом. В теоретическом плане ценность этих работ заключается в осуществлении оптимального управления скоростью и направленностью биосинтеза в популяциях микроорганизмов. Практическая значимость этого достижения заключается в создании биолого-технических систем высокоинтенсивного биологического синтеза, в отыскании оптимальных путей их направленного регулирования, на основе которого экспериментально доказана возможность создания замкнутых систем жизнеобеспечения человека.

Впервые осуществленный Л. Киренским совместно с его учениками длительный эксперимент по регенерации газа, воды и частично пищи для человека в замкнутой экосистеме явился крупным успехом отечественной науки.

Создание систем обеспечения жизнедеятельности человека с замкнутым круговоротом веществ посильно лишь коллективам, в которых гармонически сочетается деятельность физиков, химиков, биологов, медиков, математиков, инженеров различных специальностей. Такой коллектив был создан и воспитан на месте, в Сибири, в Институте физики СО РАН СССР, включая и ведущих ученых. Под руководством и при непосредственном участии Л.Киренского здесь были получены наиболее существенные результаты в мировой науке по созданию биолого-технических систем жизнеобеспечения. Доклад об этих работах на Международном астронавтическом конгрессе в октябре 1969 года, откуда Леонид Васильевич вернулся незадолго до своей безвременной кончины, получил широкий международный резонанс.

Учитывая особые энергетические и водные возможности Красноярска, Леонид Васильевич выступил с предложением об организации лаборатории сверхсильных стационарных полей.

Таков неполный перечень научных работ и свершений академика Л. Киренского. Хотя бы в нескольких словах необходимо сказать о начале жизненного пути, об условиях его формирования как личности и как ученого. Л.Киренский родился в 1909 году, 7 апреля в слободе Амга в двухстах километрах от Якутска. Его отец Василий Васильевич Киренский из казацкого рода, пришедшего в Якутию еще в 17 веке, фамилию получил, по-видимому, от близлежащего городка Киренска. Его отец женился на местной якутской девушке, ставшей бабушкой Леонида Васильевича. Надо сказать, что такие браки были в обычае у казаков и государственных служащих, отправлявшихся на долгие годы службы молодыми и неженатыми из столицы в далекую Якутию. Как пишет И.Гончаров в своем знаменитом дневнике "Фрегат Паллада", в г. Якутске, где он зимовал, возвращаясь из кругосветного плавания, вторым языком местного общества был якутский, как французский в гостиных Петербурга. Биологам и врачам хорошо известно, что потомки от смешанных браков часто обладают выдающимися способностями.

Может быть, в этом и заключаются корни, по-крайней мере, один из них, яркого дарования Лени Киренского. Его мама, Екатерина Васильевна — из крестьянской семьи Орловской губернии. Став акушеркой, начала работать в Амгинской больнице. Она прожила долгую жизнь, успела порадоваться достижениям сына.

Василий Васильевич был уважаем односельчанами не только как трудолюбивый хлебороб, но и как человек независимого ума и высокой порядочности. Он не соблюдал церковных обрядов, в то время это было нелегко, не злоупотреблял вином, не курил, как и его сын, был большим книгочеем, собравшим хорошую библиотеку, послужившую первоосновой образования детей.

Василий Васильевич умер рано, и семье пришлось трудно после смерти отца. Однако Леня учился сначала в Амге, потом в Якутске, был учителем в Олекминске, а с 1931 года учился на физическом факультете Московского университета, там же прошел аспирантуру и защитил кандидатскую диссертацию. В Якутске, куда он стремился вернуться после защиты диссертации, ему не досталось место по распределению, и в 1940 году он уехал в Красноярский педагогический институт. Он был первым, кто начал вести систематические физические исследования в Красноярске, создав в подвале Красноярского педагогического института магнитную лабораторию.

Мое знакомство с Леонидом Васильевичем относится к 1946 году, когда он заведовал кафедрой физики, а я в был студентом. Лекции Леонида Васильевича покорили меня ясностью изложения, артистической отточенностью каждого слова и жеста, доставляли прямо-таки эстетическое наслаждение. Было видно, что и ему доставляет удовольствие хорошая работа и отклики понимания в глазах студентов.

Через несколько лет на этой кафедре началась и моя научная работа. С Иваном Александровичем Терсковым, тогда ассистентом кафедры, впоследствии академиком, первым директором Института биофизики СО РАН, мы начали исследования оптических свойств крови на собранном им буквально "по нитке" приборе. Тут проявилась одна из важных черт Леонида Васильевича как руководителя — широта научного видения. Многие, если не большинство, создателей научных направлений, ревниво относятся к своим ученикам, уклоняющимся от линии, предначертанной учителем. Иван Александрович был учеником Киренского по педагогическому институту и ассистентом по кафедре в Медицинском институте. Однако Леонид Васильевич безо всякой ревности благословил наше начинание в стороне от его области науки и сочувственно помогал нам многие годы.

А в 1957 году, когда он добился открытия в Красноярске первого академического института, то не сделал его институтом магнитологии, что было бы ему гораздо проще, а предложил нам создать лабораторию биофизики, а профессору А. Коршунову из Лесотехнического института — лабораторию спектроскопии. Из этих трех лабораторий возник Институт физики. Важно отметить, что он был открыт за полгода до создания Сибирского отделения Академии наук, а это значит, что институт не просто всплыл на большой волне движения науки на восток, а потребовал огромных усилий.

В физике твердого тела хорошо известны работы магнитолога Л. Киренского, созданная им школа продолжает и развивает его исследования тонких магнитных пленок.

В биофизике по инициативе Киренского начались работы по созданию биологических систем жизнеобеспечения. В конце жизни он был увлечен этой проблемой. И последний свой научный доклад сделал именно по этой проблеме на Международном астронавтическом конгрессе в Аргентине, где был избран членом Международной Астронавтической Академии.

Эти работы получили в дальнейшем сильное развитие — первая и до сих пор единственная в мире экспериментальная биологическая система жизнеобеспечения человека была создана в Красноярске. Выросший на этих работах Институт биофизики СО РАН развивает экологическое направление в биофизике. Началом послужила программа "Чистый Енисей," у истоков которой также стоял Л.Киренский.

О научно-организационной деятельности академика Киренского можно сказать многое. Он был первым, кто поставил вопрос о создании центра академической науки в Красноярске, и добился открытия первого академического Института физики, который теперь заслуженно носит его имя. По мере созревания, от мощного ствола этого Института отпочковались Институт биофизики, Институт химии, в значительной мере Вычислительный центр (впоследствии Институт вычислительного моделирования). Единственный институт Красноярского научного центра, не вышедший из недр института физики — это Институт леса. То, что он был перебазирован из Москвы в Красноярск, а не в какой-либо другой город Сибири, тоже заслуга Киренского. Со свойственной ему широтой взгляда и гостеприимством он склонил руководство Института леса в пользу Красноярска, а у краевых властей обеспечил наилучший прием нового института, лесные стационары и бытовые условия для столичных ученых.

Сейчас трудно представить себе наш город без университета, который играет такую большую роль в интеллектуальной жизни города и края. В том, что у нас есть университет, решающая роль принадлежит Леониду Васильевичу. Мне довелось участвовать в длительной борьбе за открытие университета, и я знаю, сколько сил, времени и упорства потребовала эта победа. Это еще не полный список его заслуг, не стану перечислять дальше, и без того трудно себе представить, что столько добрых дел, оказавших такое огромное положительное влияние на развитие нашего города, принадлежит одному человеку. Красноярцы чтят память Леонида Васильевича — в ознаменование его исключительных заслуг он похоронен на территории Академгородка. У его памятника, перекликающегося своими очертаниями с видимыми на противоположном берегу Енисея любимыми им "Столбами", нередко бывают делегации научных конференций, группы туристов, пары новобрачных.

К Академгородку ведет улица имени академика Киренского, в университете и педагогическом институте есть стипендии его имени, ежегодно проходят памятные научные чтения и спортивные соревнования — в память об азартном болельщике Л.Киренском.

Не буду продолжать перечисление. Всем, кто хочет больше узнать о его жизни, рекомендую книгу, написанную самым близким человеком — Зинаидой Яковлевной Киренской, изданную в 1993 году в Якутске. Научной биографии академика Киренского посвящена книга его учеников Н.Чистякова и Р.Смолина. Ряд статей о нем опубликован в журналах Академии наук и Сибирского отделения.

В заключение хочу поделиться своими личными воспоминаниями о Леониде Васильевиче как об ученом, но еще больше как о человеке. Личность измеряется не только тем, что удалось ей сделать. В любом успехе есть и внешние обстоятельства, и элемент удачи, везения. Но есть черты, свойства характера, особенности мышления, движения сердца, которые присущи конкретному человеку. Независимо от обстоятельств, именно они определяют личность, ее масштаб, оценку людьми.

Я познакомился с Леонидом Васильевичем, когда он был доцентом, кандидатом наук, мне же досталась горестная привилегия быть с ним до последних минут его жизни. Он всегда был открыт, доброжелателен, естественно-демократичен. Одного за другим время уносит тех, кто знал Леонида Васильевича, работал, дружил с ним. Мне посчастливилось знать его близко четверть века, работать под его руководством, сопровождать во многих поездках в борьбе за развитие науки в Красноярске, встречаться семьями, просто гулять берегом Енисея, обсуждая все новые проекты, на которые он был неистощим. Разница в возрасте между нами составляла 20 лет, в научной работе Леонид Васильевич был моим мудрым учителем, наставником, но никогда я не ощущал каком бы то ни было давления авторитета, возраста, положения. Общаться с ним всегда было легко, приятно, интересно, скажу — радостно. И это не только мое личное восприятие. Никогда не приходилось мне встречаться с отрицательным отношением к нему.

Естественно, не всеми разделялись его научные взгляды, не все его проекты находили поддержку, но к Киренскому как к человеку отношение было только добрым, его имя буквально открывало двери, как бы в ответ на доброжелательность его натуры, естественно проявлявшуюся в делах и общении.

О работе Леонид Васильевич говорил: "Ваша работа прежде всего должна быть полезна, но этого мало, она должна быть интересна, но и этого недостаточно — она должна быть вам приятна". По этому принципу он жил и сам, очевидно, получая удовлетворение и удовольствие от множества своих добрых дел. И это заражало тех, кто работал с ним.

Как он действовал в "верхах" — это достойно описания. В годы суперцентрализации никакое самое малое дело не могло быть решено без разрешения сверху, (например, институт не мог без санкции Москвы открыть или закрыть лабораторию, а университет — кафедру). Леонид Васильевич приходил к чиновнику, от которого зависела судьба его очередного нового проекта, и говорил, я знаю, что это нельзя, но я пришел к вам, чтобы вы научили меня, как это сделать. И такова была обезоруживающая сила доброй его улыбки с прищуром восточного разреза глаз, что многие чиновники (особенно, чиновницы) становились совершенно бескорыстно его сторонниками. Как он сам замечал удовлетворенно: доброта — великая сила.

Бывало, однако, что не срабатывал и этот принцип, тогда он говаривал в утешение не столько себе, сколько молодым соратникам, впервые сталкивавшимся с непониманием и отказом: "Я заметил такую закономерность — каждое доброе дело начинается с отказа". Замечу, что никогда он не использовал этот подход для личных целей, а вот для решения больших проблем применял с успехом. Став депутатом Верховного Совета, помогал многим обращавшимся к нему людям, используя тот же подход. Надо сказать, что к своим депутатским обязанностям Леонид Васильевич относился в противоположность многим, принимавшим депутатство как синекуру, очень серьезно, часто ездил в свой северный избирательный округ. Добился строительства в Красноярске великолепного здания для краевой библиотеки, "пробил", как тогда говорилось, открытие университета, и просто помог десяткам людей с трагической, надломленной судьбой.

О хорошем и плохом руководителях, о верном признаке, по которому можно оценивать масштаб личности, Леонид Васильевич говорил: каждому руководителю приходится в своей жизни и разрешать, и отказывать. Но спросите себя, что вам ближе, легче и приятнее — сказать "да" или "нет". Только человеку, которому сказать "да" приятнее, чем "нет", можно доверять судьбы людей. Это называлось у него "примат доброты". Конечно, как крупному руководителю Леониду Васильевичу приходилось и отказывать, но я не знаю людей, обиженных им, его отказ огорчал, но не унижал. Невозможно было обижаться, видя что необходимость отказать огорчает его самого едва ли не больше, чем просителя. И это не было притворством, дипломатическим приемом, но свойством натуры.

Еще пример: "Если наблюдая научный, "карьерный" рост человека, вы не замечаете перемен в его стиле поведения — это верный симптом того, что масштаб личности больше, чем положение, у него еще есть потенциал роста. А если в новом, более высоком положении человек становится "сам не свой" — скрытен, недоступен, важен, чванлив, значит, судьба забросила его выше присущего ему потенциала. Человеку неудобно и страшно на этой высоте, он старается скрыть свои ощущения от людей и от самого себя, сам внутренне несчастлив и делает несчастными людей вокруг себя". Думается, это очень мудрое наблюдение, и относится оно не только к людям науки.

Сам же Леонид Васильевич ни не йоту не изменился как человек на крутом пути своего научного и общественного восхождения... Помню, что я воспринял его кончину, как жесточайшую несправедливость судьбы, и это чувство сохраняется и теперь, по прошествии 30 лет.

В последний (конечно, мы тогда не могли знать, что последний) вечер его жизни в больнице Леонид Васильевич оставался самим собой. Не терял чувства юмора, и как бы оценивая ситуацию, сказал: "Право же, с моей стороны было бы просто наглостью не получить хотя бы одного инфаркта (оказавшегося и последним) при том образе жизни, который я веду". И в этот последний вечер он был обеспокоен и огорчен тем, что подвел, и что не может принять участие в заседании Президиума СО АН.

Академик М.Лаврентьев и специально приехавший в Академгородок красноярский краевой лидер В.Долгих, заслуги которого в развитии науки в Красноярском крае не следует забывать, должны были в этот день встретиться с Леонидом Васильевичем в Новосибирске для решения вопроса об организации Красноярского академического научного центра. Кончина Киренского на годы задержала это решение. Но по прошествии лет центр был создан. Таким образом, и эта идея Киренского осуществилась, доказав свою жизнеспособность.

В тот последний вечер Леонид Васильевич говорил о своей глубокой озабоченности делами в стране. Может быть, то последнее, что читал он в больнице (одну из книг Солженицына), побудило его поделиться своей тревогой: "Неладно что-то в нашем государстве." Он буквально повторил строку Шекспира... И это в 1969 году. Вот такими мыслями был полон последний день Леонида Васильевича Киренского.

...Он любил жизнь в многосторонних ее проявлениях, ценил природу, красоту, азартно сражался в волейбол, азартно "болел" на соревнованиях, любил поэзию и сам писал стихи; с удовольствием играл на мандолине, ценил юмор и культивировал его в институте, считая симптомом духовного здоровья коллектива. Убежден, что и в этом он был прав, глубоко понимая человеческую натуру.

Понимаю, что я рискую встретить в наше суровое время преуспеяния своекорыстия и жестокости недоверие у читателя, особенно молодого, описывая человека, вся жизнь которого была устремлена служению к добру. В этом он черпал удовлетворение и удовольствие. Может быть, таких людей вообще "не бывает" много, но то, что они есть, сохраняет надежду, что человечество все же движется к добру и свету, вопреки жестокости и неразумию современного мира. Когда гаснет звезда, свет ее еще долго доходит до нас. Так же свет и тепло души таких людей, как Леонид Васильевич Киренский, продолжает светить и греть через его учеников и учеников его учеников.

И. ГИТЕЛЬЗОН, академик, научный советник Института биофизики КНЦ СО РАН, г.Красноярск.

К 90-летию со дня рождения академика Леонида Васильевича Киренского (07.04.1909—03.11.1969)

Опубликовано в газете "Наука в Сибири", N 17, 1999 г.